– А вот и сам Конструктор Реальности. Думаю, Золтану Варго есть что добавить к нашему разговору.

– Каролина, ты думала когда-нибудь о бессмертии? – обратился ты к ней.

– Нет. Да. Может быть… А что? – Она так растерялась, что даже забыла обо всем, что успела наговорить.

– Наступило время, когда бессмертие стало реальностью. Стоит тебе только ощутить на себе вечность, и ты забудешь и про свои гонорары, и про работу, и про славу.

Каролина слушала завороженно, ее глаза заблестели.

– Подумай, была ли в истории хоть одна женщина, способная осчастливить миллионы мужчин? Ты же можешь стать их возлюбленной, подарить незабываемые впечатления на всю жизнь. О тебе будут мечтать, тебя будут превозносить – и сейчас, и в будущих поколениях. Рекламные кампании с тобой забудутся, фильмы устареют, а персональный рай с тобой, богиней любви, будет существовать вечно!

Ты говорил неторопливо, не повышая голос. На Каролину это, похоже, произвело немалое впечатление. За многолетнюю карьеру еще никто не предлагал ей стать богиней, которой будут поклоняться миллионы – даже после ее смерти.

Затем ты повернулся к президентскому сыну:

– А вы, Набиль? Ваш отец – великий человек. В своей мудрости он постиг секрет абсолютной власти. Он мог бы контролировать весь мир с этим знанием. А секрет прост – быть щедрым. Дарить любовь. Я различаю в вас черты вашего отца и уверен, у вас есть все его задатки, если не более. И вы неслучайно оказались здесь. Вместе с мисс Шиллер вы можете изменить жизнь каждого мужчины в своей стране, а вслед за этим – и ход всемирной истории.

Ты замолчал, заставив Набиля забеспокоиться. На его лбу проступили капли пота, несмотря на прохладу, царившую в помещении. Он не отрывал от Каролины взгляда, исполненного ненависти. Откуда она взялась? Или то была не ненависть, а ее обратная сторона?

– Насколько мне известно, господа, сейчас президент Азовстана много работает над тем, чтобы ваше молодое государство стало более передовым. Причем не только за счет природных богатств, которыми вы располагаете, – насладившись короткой паузой и вниманием зрителей, ты продолжил свое выступление, обратив взгляд к министру. – Ваше общество очень консервативно, и осторожность по отношению к новым технологиям с их зачастую примитивно-потребительским содержанием вполне понятна. Однако отказываться от преимуществ, которые могут дать вам эти технологии, тоже неразумно. Важно лишь контролировать процесс их применения во благо всей нации, которую в основном составляют простые неискушенные люди. Для многих ваших граждан незабываемый опыт с мисс Шиллер станет главным и самым прекрасным переживанием в жизни, с которым не сравнятся никакие экономические реформы. И благодарность народа вы почувствуете сразу, а не через годы.

Министр слушал перевод твоей речи, кивая и, очевидно, сравнивая в голове стоимость реформ со стоимостью Каролины в пользу последней. Ты еще говорил что-то о проекте, новой эре, религии добра и вечности. Я наблюдала, как собравшиеся наконец приступили к подписанию договора, как они обменивались уверениями, поздравлениями и комплиментами. А сама думала, что совершенно не знаю тебя. Теперь не знаю.

Переговоры завершились. Как только все начали пожимать друг другу руки, я поспешила выйти в коридор. Я не знала, что ты умеешь так красноречиво размышлять о бессмертии, так манипулировать людьми, используя их страхи и слабые места.

Когда и как произошли эти перемены внутри тебя, Золтан? Может, это было моей ошибкой, что, не желая участвовать в проектах отца, я отдалилась и от тебя. Твое поведение на этих переговорах совсем сбило ход моих мыслей.

– Поздравляю, – услышав мужской голос позади себя, я обернулась.

Президентский сын внимательно смотрел на меня своими уставшими, красными от недосыпа глазами.

– Простите, о чем вы?

– Только что мы все стали свидетелями и даже участниками самой массовой легальной порносделки в мире.

Игги Бьольверк отнесся к моей просьбе без энтузиазма.

– Зачем тебе это, Катрин? – Бьольверк стоял возле клетки со своими воронами.

– Хочу посмотреть на Золтана в деле.

– Ты уверена, что он сможет уделить тебе время? Они там довольно сильно загружены.

– А когда он уделяет мне время, Игги? Дома я его совсем не вижу.

– Хорошо, я дам тебе доступ на один раз. Но обещай, что будешь осторожна.

Бьольверк посмотрел на меня через плечо своим единственным глазом. Признаюсь, мне стало жутковато.

– Да боже мой, что же там такое происходит?

– Там создаются новые миры. И эта технология сопряжена с серьезными воздействиями на психику. Мы только вчера поймали одного технаря, который пытался поджечь себя во дворе собственного дома. На столе у меня лежит список сотрудников, которым необходима помощь психолога. Почти все – с нулевого уровня и ниже. Слишком сильные психоизлучения.

Подойдя к столу, Игги вбил что-то в компьютер, поднес к ридеру свой перстень, и мой телефон издал сигнал полученного сообщения. «ВАМ ПРЕДОСТАВЛЕН ДОСТУП В ЛАБОРАТОРИИ ДЛИТЕЛЬНОСТЬЮ 90 МИНУТ». Он лично проводил меня к лифту.

– Расскажешь мне потом, что ты там увидела? Интересно, какие у тебя возникнут впечатления. Не каждому удается побывать в этом «подземелье реальностей».

Я благодарно улыбнулась ему, и Бьольверк скрылся за дверями лифта. На самом деле он переживал или это была одна из его игр – было трудно сказать. У него всегда было странное чувство юмора, а полностью разгадать его было просто невозможно.

Лифт задержался на несколько секунд на этаже лобби, и мне пришлось поднести телефон к считывателю, чтобы активировать дальнейшее движение. Дальше лифт двинулся медленнее, будто удивленный моим желанием продолжать спуск в преисподнюю. Я вдруг поняла, что за все это время ни разу не была у тебя «на работе» – в лаборатории, – там, где ты стал проводить большую часть своего времени.

Внешних дверей на подземных этажах не было, и я могла видеть проплывающие уровни сквозь стеклянные внутренние двери кабины лифта. Минус первый этаж меня не впечатлил – уходящие в темноту ряды серверов, мириады мигающих лампочек, гроздья проводов. Минус второй открывался в длинный коридор с множеством железных дверей, совершенно пустой, если не считать скучающего вдалеке охранника. А вот минус третий вспыхнул всеми красками и звуками Лас-Вегаса – гигантское открытое пространство с разбросанными по нему архипелагами столов, чертежных досок, мерцающих экранов, вокруг которых копошились десятки людей в белых халатах. У дальней стены медленно проворачивалось похожие на трехмерные карты голограммы – к сожалению, я не успела рассмотреть их. Минус четвертый этаж был совершенно темным, но что меня удивило – лифт был закрыт крепкой кованой решеткой, а пол, в котором отразился свет лифта, был мокрым, будто его окатили из шланга.

Наконец-то лифт остановился перед глухими металлическими дверями с большой черной буквой «М». Мне пришлось подождать несколько секунд, пока прямо в кабине не включился монитор, откуда на меня смотрело лицо охранника.